27.10.2016
Источник:
Forbes.kz
В Великобритании центральный банк поздно обрёл независимость, так как премьер-министр Маргарет Тэтчер жёстко выступала против контроля никем не избираемых банкиров над процентными ставками. Она заявила, что никогда не отдаст этот контроль, поэтому Банк Англии получил свободу лишь в 1997 году, после победы на выборах первого лейбористского правительства Тони Блэра.
«Старой леди с Треднидл-стрит», как обычно называют Банк Англии, исполнилось 303 года, прежде чем ему позволили самостоятельно принимать решения – и совершать собственные ошибки. Хотя американский Федеральный резерв и немецкий Бундесбанк уже давно обладают независимостью, в большинстве европейских стран их примеру последовали только во время подготовки к созданию валютного союза. В то же время Банк Франции остаётся – со времён Наполеона – «в руках правительства, но не слишком явным образом».
На протяжении последних 20 лет идея независимости центральных банков была своеобразным «концом истории» в монетарной политике – многие другие варианты управления уже были испробованы и затем отвергнуты. В годы, предшествовавшие мировому финансовому кризису 2008 года, независимые центральные банки успешно контролировали инфляцию, при этом страны со значительным бюджетным дефицитом испытывали особый энтузиазм по поводу независимости ЦБ, поскольку им были выгодны низкие долгосрочные процентные ставки. Центральным банкам, которые ещё и регулируют банковскую отрасль, задавались жёсткие вопросы по поводу их безмятежного поведения во время слишком быстрой кредитной экспансии, но в то же время их повсеместно хвалили за быстрые и решительные действия в тот момент, когда грянул гром.
Однако, похоже, что период консенсуса по поводу монетарной политики подошёл к концу. В США кандидат в президенты от республиканцев Дональд Трамп поставил под сомнение независимость управляющих ФРС и дал ясно понять, что заменит руководство Федерального резерва сразу после избрания. В Европе политика количественного смягчения, проводимая Европейским центральным банком (ЕЦБ), стала подвергаться активной критике, а президенту ЕЦБ Марио Драги недавно пришлось даже защищать данные меры перед весьма критически настроенным немецким парламентом.
Начали протестовать и британские политики, хотя критика Банка Англии длительное время воспринималась как богохульство в церкви. Британский премьер-министр Тереза Мэй в недавней речи на конференции Консервативной партии отметила, что «у монетарной политики оказались негативные побочные последствия. Люди с активами стали богаче. Люди без активов пострадали... Должны наступить перемены. И мы собираемся вам их обеспечить».
Уильям Хейг, влиятельный член Консервативной партии Великобритании, когда-то её возглавлявший, оказался даже более прямолинеен, высказав недавно плохо прикрытую угрозу: если центральные банки «быстро не изменят свой курс, они увидят, что их независимость окажется под большим вопросом». В этом случае, по словам Хейга, «эра их хвалёной независимости подойдёт к концу и, возможно, весьма драматичным образом».
Мэй отрицает любые разногласия между правительством и управляющим Банком Англии Марком Карни. Тем не менее, очевидно, что монетарная политика впервые за 20 лет стала предметом политических дебатов. Карни отвечает на этот «бунт еретиков» мягко и с пониманием, а Драги похвально погрузился в разбор аргументов своих критиков.
Однако член исполнительного совета немецкого Бундесбанка Андреас Домбрет предпочёл иной подход. На конференции Ассоциации британских банкиров, проходившей в октябре в Лондоне, он заявил: «Наверное, сейчас самое подходящее время мягко напомнить, что независимость центральных банков – это необсуждаемый вопрос. Политикам следовало бы благоразумно не пытаться оказывать своё влияние там, где это не нужно».
В словах Добрета можно увидеть определённую логику: неосторожные разговоры о монетарной политике способны взбаламутить рынки, поэтому политикам следует быть осторожней в своих желаниях. Однако политики вряд ли согласятся с тем, что вопрос о независимости центральных банков является «необсуждаемым». Они скорее попросят технократов быть поскромнее, поскольку всё, что политики дали, они же могут и забрать. Тот факт, что они обсуждают социальные последствия монетарной политики, совсем не обязательно означает, что они оспаривают легитимность тех, кто крутит все эти винтики.
Это деликатная территория. Необходимо аргументированно доказать, что центральные банки, освобождённые от давления краткосрочных политических интересов, являются заботливыми хранителями ценовой стабильности, а также содействуют развитию глобальной экономики. И совсем не очевидно, что возвращение режима политического администрирования процентных ставок принесёт какие-либо выгоды, не считая краткосрочных.
Впрочем, нам следует согласиться с тем, что масштабные программы количественного смягчения, реализуемые центральные банками, завели их в неизведанные земли, где границы между монетарной и фискальной политикой размыты. К примеру, в Великобритании Минфин определяет уровень экономического вмешательства, а Банк Англии – время и методы его осуществления. В результате, независимость центрального банка оказывается не абсолютной.
Центральным банкам необходимо показать, что они понимают политическую напряжённость и непривычные условия, которые возникли из-за нулевых или даже отрицательных процентных ставок. Вкладчики горько жалуются, что их наказывают за благоразумное поведение. Отказ обсуждать эти и другие последствия нынешней монетарной политики не является приемлемой реакцией.
Независимость требует повышенной степени подотчётности и прозрачности, в том числе разъяснения обществу проводимой политики. Похвально, что Банк Англии показывает здесь пример своей серией открытых форумов в различных городах Британии. На разъяснения монетарной политики людям требуется много времени, но это очень важно для сохранения необходимого политического консенсуса по вопросу о независимости ЦБ.
