Так вот именно поэтому я был весьма удивлён, когда ко мне в гондолу подсели двое. Все понятно - один иностранец, немец лет тридцати пяти. Ботинки выдают хорошего лыжника, аккуратно одетый, дружелюбный. Немец, одним словом.
А вот второй был необычен. Неопределённого возраста, между 55-60, с короткими усиками, морщинистый и с очень хитрыми глазами. Явно наш человек, впрочем вполне неясной этнической принадлежности. Такой вполне может оказаться казахом-аргыном, татарином, обрусевшим евреем или даже праправнуком пленного наполеоновского солдата. А ещё он был больше похож на альпиниста, чем на лыжника.
Разговаривали они по-английски. Немец говорил хорошо, а усатый тоже неплохо. Очень бегло, без натуги, как человек, который специально язык не изучал, но имеет большой опыт общения. Но, конечно, с классическим советским прононсом. Что для человека его возраста очень редко и необычно, если он не Сергей Лавров, конечно.
Разговор зашёл о запрете для автомобилей подниматься на Шымбулак. Как и следовало ожидать, немец в отношении запрета был сдержанно-позитивен. Усатый хитрец объяснил ему, что нет безвыходных ситуаций, он уже связался со своим другом в мэрии и тот пообещал "без проблем" выдать пропуск на машину. "Аусвайс!" Немец недоуменно вскинул бровь. "Да я Борьку уже тридцать лет знаю, в горы вместе ходим."
Я в этом разговоре принимал положенную мне третьестепенную роль. Вежливо улыбался, кивал головой, иногда подсказывал морщинистому хитрецу английские слова, или даже переделывал некоторые выражения. Гондола ехала над плотиной. "Мой отец строил эту плотину. Там в основании 10 танков замурованы в фундамент. Для крепости. Те, которые после войны с фрицем остались. Списанные!"- почему-то заорал усатый лыжник. Немец всем свои лицом показал своё восхищение подвигом советских людей и выразил сожаление,, что случилась война.
Надо было как-то разрядить атмосферу. Только я хотел про погоду, как усатый опередил меня: "Каток Медео. Я том в 1968 году впервые прокатился. Вчера был чемпионат по спидвею. Мотоциклы по льду. Трёх человек на скорой помощи увезли. Сынок, как по-английски скорая?
Немец тоже ощутил необходимость продолжать диалог. А если что-нибудь серьезное случиться при катании на лыжах, то у них есть вертолёт, чтобы эвакуировать в больницу?"
Папаша отличался быстрой и острой реакцией: "Ми-ай-ейт. Вери паэрфул хеликоптер. У меня друг, Сергей Петрович Угольков (ФИО изменено автором), пилот от Бога, он, кстати, пьяным лучше, чем трезвый летает."
Немец побледнел. Собеседник тоже понял, что сказал лишнего про Сергея Петровича, повернулся ко мне: "Скажи ему, что не пьяным, а с бодуна. Хотя и пьяным отлично летает. Но это ему не переводи!" Расстались мы как старые друзья.
Никогда, просто никогда не избегайте тёплого человеческого общения.
